Уезжаешь ты в страну чужую,
Вырываешь корни с болью, с хрустом. –
В память куст рябины посажу я,
Чтоб в душе моей не стало пусто.

Припаду к земле родимой низко,
Чтоб тебе простила злые речи
И в беде не предъявляла б иска
За твои грядущие невстречи

С ней, со мной и с плакучей ивой,
Что застыла на днепровской круче…
Знаю, что не будешь ты счастливой,
Хоть в Нью-Йорке жизнь, возможно, лучше.

Пламенем рябинушка объята,
Плачет по земле родной Марина.,
Что была Россиею богата
И с Россией вскармливала сына,

От каштана на церквушке тени,
Шла домой ты улочкою узкой. –
Вряд ли блеск витрин ее заменит…
Для кого читать ты будешь русский?

Для кого – Болконский и Телегин?
Кто споет под пулями «Гренаду»?
Кто полюбит блоковские снеги?
В тихих зорях кто найдет отраду?

Кто обрушит гнев свой на Дантеса?
Кто над Ванькой Жуковым заплачет?
Кто с Катюшей Масловой воскреснет?
Кто с Гайдаром комиссара спрячет?

Там напев Руси, увы, не нужен,
Так никто не примет к сердцу близко
Над Хатынью бабий плач натужный
И над Бабьи Яром обелиски.

Твой вопрос повиснет без ответа:
– Родина с чего берет начало?
Вспомнишь вдруг дожди косые где-то,
Пароход у старого причала,

Лагерь наш, прибившийся к опушке,
Журавлиный крик в осенней стыни. –
Посолив хрустящие горбушки,
Мы вдыхали горький мед полыни.

Вспомнишь вязь славянскую в соборе,
Институт, где старенькая парта…
Умер бы профессор наш от горя,
Если бы не умер от инфаркта.

Сердце захлестнет сомнений буря,
Просинь неба вдруг затянет тучей
И глаза в бессоннице зажмурив,
Будешь ты напрасно память мучить.

Вспомнишь, что не бросила монету,
От родного берега отчалив.
Будут ветры гнать тебя по свету –
Те, что колыбель твою качали.

Будет мимо течь толпа глухая,
В модерновый плащ укутав спину. –
Тщетно Бога в помощь призывая,
Вспомнишь ты Цветаеву Марину!

И открыв заветную страницы,
Вздох прервав углом подушки смятой,
Будешь до безумия стремиться
Ты припасть к стране своей распятой.

Юлия Колесникова